Двадцать лет назад, в декабре 1941 года, на территории нашего района гремели ожесточенные бои. Под натиском советских войск гитлеровцы откатывались назад.

Большую помощь частям Красной армии оказывали волоколамские партизаны. Они громили тылы гитлеровских войск, минировали дороги, взрывали мосты, рвали телефонную связь фашистов. Народные мстители уничтожили сотни солдат и офицеров противника, вывели из строя много боевой техники.

В одном из отрядов смело действовала юная разведчица комсомолка Люба Желудяк. Она воспитанница Волоколамского детского дома. В начале войны работала ткачихой Ильинской ткацкой фабрики.

О боевых делах бесстрашной девушки рассказывает в своих воспоминаниях командир Волоколамского партизанского отряда Борис Васильевич Тагунов.

Утром Люба зашла в канцелярию детского дома и взяла свои документы. В путевке было написано: «Воспитанница детдома №1 Желудяк Люба, рождения 1925 года, русская, направляется в распоряжение дирекции Ильино-Теряевской ткацкой фабрики для назначения на работу».

Люба пришла в общежитие, быстро собрала свой небольшой чемоданчик, простилась с младшими девочками (старшие были почти все уже вывезены в первый месяц войны) и отправилась.

Отойдя метров четыреста, она остановилась и посмотрела назад. Сердце у Любы сжалось от тоски и горя. Перед нею во всей своей красоте открылся вид на бывший Иосифо-Волоколамский монастырь – детский городок. В нем прошло ее детство, здесь прожила она семь лет. Справа от дороги круглой голубой чашей лежало Гурьевское (малое) озеро. Оно не шелохнется, как будто застыло, очарованное теплотой и солнцем летнего утра. Из-за озера с широкого приречного луга легкий ветерок доносит сладкий и грустный аромат перестоявшихся трав Еще далее, по горизонту – голубая дымка стеблевского соснового бора. Слева привольно, на километр в длину и в ширину раскинулось большое озеро. С одной стороны его тянется зеленая с палевым подседом полоса камышей, с юга, к самому краю озера, подступила, окаймляя его зеленым кружевом, монастырская роща, а с запада – Детгородок отразился в блестящей воде, как в зеркале, и почти на треть озера достали золотые репы куполов Успенского собора и колокольни.

Сказочным белым кораблем показалось Любе это дивное отражение. Нельзя оторвать глаз, нельзя наглядеться.

Люба опустилась на траву и горько по-детски, в голос заплакала. Но постепенно в сердце Любы чувство тоски и утраты сменялось чувством незаслуженной обиды, несбывшихся мечтаний, прерванных надежд, и за этим пришло негодование на тех, кто так жестоко и безжалостно разрушил светлый мир счастья, надежд и мечты. Негодование сменилось злобой. Люба кончила плакать, быстро встала; глаза ее с невысохшими слезами горели мстительно, уже не по-детски. Она подняла руку и маленьким крепким кулачком погрозила куда-то на запад. Пролетевшая над ней чайка, напуганная резким движением, взмыла вверх; ее белое оперение серебряно блеснуло на солнце. Набрав высоту, она вновь спокойно полетела через озеро, на запад.

Люба повернулась и решительно зашагала на восток. Некрасивым показалось Любе после Детгородка село Ильино-Теряевское. Улицы без всякого плана, дома вразброс, грязный прудик в центре. «Большое село, а неуютное, – решила Люба, –только вид на реку хороший да прекрасен лес, дремучей стеной подступивший к деревне». Фабрика показалась Любе маленькой, несолидной, в конторе тесно, душно.

Ей указали на кабинет директора. Из-за двери послышался низкий скрипучий голос: «Войдите». Люба вошла к директору. За столом, в просторном деревянном кресле сидел человек лет пятидесяти. У него высокий и широкий лоб, изрезанный множеством морщин, худощавое, резко суживающееся книзу лицо, светло-серые суровые глаза. «Дядя-редька, – неприязненно подумала Люба, – и глаза, как у редьки: колючие, горькие и – голос...»

Люба показала свою командировку. Неохотно и вяло отвечала на вопросы. Сергей Васильевич Малолетнев сказал Любе, где устроиться на квартиру, как организовать питание; на работу назначил ее в ткацкий цех, и, забыв пожелать успеха, отпустил.

Трудно было Любе овладевать мудреной профессией ручного ткача. Но постепенно дело стало налаживаться. Совершенство мускулов отличной физкультурницы сказалось и в цехе. Люба перестала утомляться, появилась необходимая точность движений. Люба полюбила свой станок и овладела им. Привыкла она и к товарищам по фабрике, и Ильинское уже не казалось ей чужим и некрасивым.

Незаметно промелькнули полтора месяца. Приближалась глубокая осень. Во второй пятидневке октября ударили ранние морозы. Землю сковало и слегка припорошило первым снегом.

Становилось все тревожнее, фронт приближался к Волоколамску. По утрам и к вечеру, когда особенно чист свежий морозный воздух, с запада доносился отдаленный грохот артиллерийской канонады. С каждым днем эти грозные гулы делались все слышнее. Читать